Петров и ВасечкинПриключения Петрова и Васечкина. Каникулы Петрова и Васечкина.Маша Старцева
Официальный сайт фильмов

Ссылки партнеров:






СТАТЬИ




1. Статьи о фильмах
2. Статьи о Владимире Аленикове
3. Статьи о Владиславе     Дружинине
4. Статьи о Егоре Дружинине
5. Статьи о Дмитрии Баркове
6. Статьи об Инге Ильм
7. Статьи об Анастасии Улановой
8. Статьи об Александре Камоне
9. Статьи о Татьяне Островской
10. Статьи о Лене Делибаш
11. Статьи о Натальи Казакевич
12. Статьи о Генрихе Сапгире
13. Статьи о Борисе Яновском
14. Статьи о Софико Чиаурели

Интервью с Ингой Ильм, обыкновеное и невероятное

Дорогие друзья, все вы конечно знаете и помните Машу Старцеву – всесторонне одаренную девочку - отличницу, красавицу, спортсменку и умницу, роль которой сыграла неподражаемая Инга Ильм.
   Инга Ильм родилась 22 декабря 1971 года в Ленинграде (сейчас Санкт-Петербург). Мама – известный парикмахер, участник международных конкурсов мастеров, папа - врач, в 28 лет он уже был кандидатом наук. В их дачном доме часто собиралось много гостей. Среди друзей семьи были врачи и ученые, а также люди творческих профессий – музыканты и актеры. Когда Инге было 6 лет, шумная компания решила, что девочку нужно снимать в кино. Поговорили и забыли. Но оказалось, что кто-то из гостей положил фотографии Инги в картотеку Ленфильма.
   В 1983 году Владимир Алеников приступил к работе над фильмом «Приключения Петрова и Васечкина». На роли главных героев были утверждены два друга - Егор Дружинин и Дима Барков. Искали девочку на роль Маши Старцевой. Среди всех претенденток отобрали двоих: Настю Уланову и Ингу Ильм. Алеников никак не мог решить, кто же из них будет играть Машу. Тогда режиссер поступил просто - разложил перед ребятами фотографии Насти и Инги, и Дима с Егором, не сговариваясь, выбрали Ингу.
   Сегодняшняя беседа не совсем обыкновенная. Здесь собраны все самые интересные вопросы наших читателей о фильме, на которые Инга очень подробно отвечает, снова возвращая нас в то далекое время.
   Итак, начнем.


Вопрос: - Обрадовались ли Вы, когда Вас пригласили сниматься в кино?

Инга: - Дело в том, что как такового приглашения сниматься в кино и не было. То, что какая-то незнакомая женщина позвала нас с мамой на встречу в Екатерининский садик на Невском проспекте, было для меня событием мало интересным. Я просто возвращалась из Дворца Пионеров, после одного из своих занятий – я посещала литературный кружок «Дерзновенье» и клуб юннатов, ну присела я ненадолго со взрослыми на лавочку – всего делов! Мне сказали, что снимают детское кино про приключения каких-то мальчишек. Я вежливо выслушала эту историю и пошла кормить голубей. Ничего интересного. Мало ли чем там взрослые занимаются. На прощание второй режиссер - замечательная Ева Неимеровская, ставшая потом нам очень близким человеком, сказала, что для фильма ищут девочку моего возраста и важно, чтобы у нее была красивая улыбка. Ева была профессионалом своего дела, поэтому никак меня не обнадежила. Так что, помню, вернулась домой, посмотрела на себя в зеркало в коридоре, улыбнулась ему, не пришла ни к какому выводу и совершенно забыла об этой истории. Даже не могу сказать, когда нам опять позвонили, чтобы теперь пригласить на встречу уже с самим режиссером - Владимиром Михайловичем. Деньки были солнечные и теплые, наверное, это был конец весны. И на эту вторую встречу мы поехали уже с папой. Больше всего мне тогда запомнился дворец – особняк А. А. Половцева - Дом архитекторов, в одной из комнат которого проходила встреча. Там было очень красиво! А еще оказалось, что с Владимиром Михайловичем интересно разговаривать и даже играть! Таких взрослых редко встретишь. С ним было очень легко и просто. И это несмотря на то, что ситуация была практически экстремальной – огромная комната, куча незнакомых взрослых, папу пришлось оставить за дверью, кругом фотографии разных детей и прочее, и прочее. Но Алеников все же сумел каким-то магическим образом меня разговорить, предложил сыграть несколько этюдов (это конечно я сейчас уже знаю, как это называется,) а тогда мы просто проиграли какие-то ситуации из жизни, потом он рассказал мне про Машу Старцеву, про то какая она крутая. Я кстати ужасно тогда расстроилась. Ничего крутого во мне не было. Два бантика, косички торчком, щербатая улыбка и любовь к книгам. Но Владимир Михайлович не дал мне заскучать. Услышав, что я очень быстро читаю, он предложил мне приняться за сценарий. Я прочла новеллу «Укрощение строптивой» и незамедлительно сообщила свое мнение: «О! Это история про любовь, а раз это кино про маленьких детей, то должно получиться очень смешно». Все рассмеялись, а спустя несколько месяцев в доме раздалось – в Москву!

   Москва ослепила июньским расцветом. Я была в ней впервые. Столица! Помню, как по пустынным проспектам промчались мы до ВДНХ и неподалеку от памятника Космосу свернули в уютные переулки между домами, и я оказалась во дворе. Московский двор был совсем непохож на наш питерский колодец. Тенистый, с сильными, взрослыми деревьями и ухоженными кустарниками, аккуратными газонами и цветниками. Наступала пора тополиного пуха. Он кружился, летел и цеплялся. Я помню, как меня подхватило его вихрем и закинуло в чрево студийного микроавтобуса. Так мы впервые встретились с ребятами. “Рафик” ехал по району, собирая сонных гостей столицы – участников кинопроб, и в какой-то момент из бесформенной массы незнакомых людей выделились двое мальчишек. В ожидании очередного претендента на киногероя, двери машины стояли распахнутыми. Незаметно для себя мы втроем оказались на улице, и почти сразу же между нами началась «снежная» баталия. Мы собирали тополиный пух и кидались им. Это было просто здорово! И главное – эти мальчишки легко бы могли победить, но дали мне фору. И вот только мне удалось привлечь симпатии противника, как нас отловили, привели в порядок и усадили обратно. Двери закрылись. Рафик отъехал. Мы приближались к киностудии имени Горького. Но усидеть на месте не было сил, мы переглядывались, перешептывались, обмениваясь страшно важной информацией, только и ждали, когда же нас отпустят на волю! Машина остановилась и… нас разделили. В разные стороны развели. Мы только рассеяно оглядывались на прощание. Вот тогда-то я и догадалась кто были эти мальчишки – это же они – Петров и Васечкин! Мы же в Москве! Приехали на кинопробы! И ведь если это кинопробы – значит мы опять увидимся!

   Но этого не произошло. Мне достался другой Петров и другой Васечкин. Они были симпатичные, но скучные. Мы даже не успели с ними подружиться. Мы были совершенно чужие и нам было неинтересно друг с другом. Мы просто понарошку что-то там говорили – то, что было написано в наших бумажках. И я уже не понимала зачем все это взрослые придумали. Хотя, признаюсь, почувствовала легкий укол разочарования. Вся эта случившаяся мука, под киношным светом, в окружении десятков людей, ничем не напоминала те картинки, которые подсказывало мне воображение, пока я читала сценарий. Рыцари снежного боя! Жаль, что мы больше не увиделись. И не увидимся. Прощай московский дворик!

   На следующий день я уже вернулась домой и с головой погрузилась в свои привычные заботы. Короткое питерское лето для меня было самым важным временем года – за три месяца мне надо было собрать как можно больше наблюдений за живой природой. Москва была почти тотчас забыта и когда пришла поздравительная телеграмма с киностудии, что меня утвердили на главную роль - ничего особенного я не почувствовала. Понимала только, что происходит что-то необычное. Телеграммы к нам в дом приходили, если у кого-нибудь был день рождения, и поздравительные бланки мне нравились, ну совсем как открытки. На них или цветы, или салют были нарисованы. Я их складывала в красивую коробочку из-под конфет. Но эта телеграмма была самая обычная. Странно. Но я видела, что взрослые очень обрадовались и просто радовалась вместе с ними. Родители предложили мне отметить это знаменательное событие – вот это я запомнила. Мне впервые разрешили выбрать что мы будем все вместе сегодня делать. Я тотчас потребовала немедленно отправиться в мою любимую пышечную на улице Желябова (теперь она называется Малой Конюшенной). Там были самые вкусные пышки в мире! И поэтому самая длинная очередь… Уговорить родителей провести час, а то и больше, в ожидании пышек обычно было практически невозможно. Стоять, как всегда, пришлось сначала на улице, потом в самой душной и крошечной кафешке, но вот этот час я запомнила, потому что в это время как раз все подробно и выяснилось, - на днях мы улетаем в Одессу и будем там жить до зимы. Вот это было здорово!

   С той телеграммой, кстати, вышла забавная история. Лето мы всегда всей семьей проводили на даче. Мой дедушка был человек серьезный и строгий. Благодаря ему у нас в доме очень долго сохранялся настоящий патриархальный уклад – он был главой семьи и устанавливал правила, которым все следовали без исключения. За ужин мы садились всегда все вместе, за общий стол и всегда в одно и тоже время, чтобы иметь возможность обмениваться впечатлениями за день и строить планы на следующий. После ужина он мог начать читать нам что-то очень интересное вслух или оставлял рядом с собой кого-то из семьи, с кем считал необходимым пообщаться. Все остальное время он был очень занят - он был известным врачом, профессором. Так вот, если происходило что-то экстраординарное, то он вызывал к себе в кабинет. Так что запомнилось мне именно это – дедушка впервые позвал меня к себе! Меня одну! Как взрослую! На разговор! Я испугалась страшно. Думала что-то натворила и пока шла к нему перебрала все свои грехи: не помыла посуду, не убрала вовремя за своими многочисленными питомцами, баловалась на веранде и переложила его книжки… Как же я была рада, что просто в кино утвердили!

Вопрос: - Какой эпизод из фильма Вам нравится больше всего?

Инга: - С какой точки зрения посмотреть. Как я выгляжу - мне нравится больше всего на уроке географии. Потому что именно так я в школу и ходила, такой себя знаю. А вообще, кино для меня лишь только картинки, которые напоминают о том, что происходило за кадром. Поэтому люблю, когда Васечкин в меня влюбляется, потому что там по сценарию нужно было говорить какой-то текст, длинный. Но он не был написан, а что именно говорить я не знала. Оттого начала читать стихи - вступление к поэме Пушкина "Медный всадник" – «На берегу пустынных волн стоял он дум великих полн и вдаль глядел»… и так далее. Прекрасные стихи о Петербурге. Я страшно гордилась, что все вступление страниц на пять знаю наизусть. И Евгения Онегина первую главу знала. Просто мне показалось, к ситуации «Медный всадник» больше подходит. Вот это мое самостоятельное решение что выбрать – оно запомнилось. Нравится еще финальная сцена, когда мальчишки обклеили обоями класс, и я врываюсь. Но это потому что в тот они меня учили по деревьям лазать. И очень мне не нравится начало новеллы «Спасатели», например, потому что мы этот кадр снимали 8 часов. Там сложная операторская работа - всю сцену на пляже снимали одним кадром. Можете себе представить с 9 утра и почти до заката - одно и то же делать, вовремя - не опоздать! Вскочить в кадр на правильном расстоянии от камеры, с правильной эмоцией, после длительного ожидания выхода и взрослому актеру это непросто.

   Но больше всего нравилось снимать сцены на водных лыжах. Ездила на них не я, а девчонка - ровесница, кандидат в мастера спорта! Но меня забрали с собой на быстроходный катер и целый день по морю катали - крупные планы снимали. Было здорово! И из-за того, что все ко мне потом приставали: «А ты на водных лыжах умеешь?» - мне пришлось научиться.

Вопрос: - Можете описать ещё какой-нибудь интересный случай за кадром, приключившейся с Вами, Димой и Егором, наподобие: "... в этот день Димка научил меня лазать по деревьям..." ?

Инга: - Все началось все с того, что в первом же нашем вечернем путешествии по гостинице – как только мы приехали, в первый же день – мы проверили работает ли огнетушитель. Он работал! Его едкая мерзкая пена залепила нас с ног до головы, в придачу он упал и украсил все вокруг – и новые гостеприимные стены, и занавески, и даже пол покрыл прилично так. Все как положено. Хороший огнетушитель! Бежали мы оттуда со всех ног. Мокрые и грязные мы немедленно бросились по своим комнатам, разделись, выключили свет и притворились, что спим. Очень крепко спим. Несмотря на это, нас посетила специальная комиссия, составленная из наших родителей, администрации гостиницы, под руководством самого директора. В итоге, путем переговоров, принято было считать, что если далеко на четвертом этаже сработал огнетушитель, а мы тут на втором спим, мокрые – потому что набегались, то это значит, что огнетушитель сработал самопроизвольно. Эта история многому нас научила. Кстати, именно тогда Димка узнал, что пена от огнетушителя разъедает глаза - поэтому в сцене фильма, когда Васечкин тушит Петрова из огнетушителя, Дима попросил, чтобы в кадре пена была не настоящая. Но главное, во избежание недоразумений, мы перенесли наш досуг на прилегающие территории, оставив за собой только крышу гостиницы как штаб и наблюдательный пункт.

   Крыша шестиэтажной гостиницы на берегу моря – это песня! О чем только не думается, глядя на море то утром, то вечером, то жарким днем, и что только не приносит в голову вкрадчивым бризом. Оттуда, с этой крыши, было видно нашу бухточку, где мы обычно купались, а вечерами ловили мидий и жарили их на листах железа. Был виден городской пляж, под вечно не работающим фуникулером, и проезжая дорога, подводящая к нему. Оттуда, с этой самой нашей крыши, было видно и часть Одесской киностудии, ту что не утопала в тени каштанов. И даже часть аллей от дорожки, на которой в любой момент могли появиться охранники и перерезать нам отход. И даже бассейн было видно, где снимались морские сцены почти всех советских фильмов на военную и просто морскую тематику. Этот бассейн – уникальное сооружение наших кинематографистов. Он был построен так, что его края сливались с линией горизонта. И все бури, все девятые синема-валы снимались именно там. И каких только там кораблей не было! Так на нашу крышу переселился большущий испанский корабль 17 века, точная модель, на которой вручную был сделан весь такелаж. Даже не помню, как мы умудрились незаметно его туда затащить. Он был метра два в длинну! И очень красивый. Мы назвали его «Санта-Мария» и мечтали восстановить, потому что он был после кино-битвы и у него паруса и мачты обгорели. Но корабли – это еще что! В этом бассейне стояли специальные башни, которые обрушивали вниз потоки воды. В зависимости от размера и высоты положения они давали все режимы существования моря от штиля до грозы. Мы тоже пару раз для своего удовольствия устроили бурю на местном море.

   А еще с крыши было видно трамвай, который ходил по маршруту номер пять. Как раз у входа в гостиницу проходил скоростной участок дороги. Трамвай появлялся, обычно, дребезжа и стрекоча на всех парах, из-за кустов акации. На его рельсы мы укладывали спички и непременно головками серы по ходу движения колес. Было очень красиво! А над заревом в дыму проносилось лицо добротной водительницы. Они, по-моему, уже потом инстинктивно задерживали дыхание на этом отрезке.

   С крыши было видно и соседний дом, и его двор, в котором мы терроризировали бедных, несчастных жителей. Наши подопечные сначала терпели бесконечные трели в дверь, потом футбол под окнами и так до тех пор, пока мы не обнаружили гигантский стадион с примыкавшим к нему пустующим пока яхт-клубом – он был в нашем распоряжении!

   Да. Футбол во дворах закончился, но теперь соседи обнаруживали письма-угрозы в своих почтовых ящиках. Так мы были вызваны на очередной родительский суд, на котором во время обвинительной речи вслух была прочитана одна из таких записок: «Мне нужен труп, я выбрал Вас. До скрой встречи. Фантомас». Пляшущие на листочке неровные детские буковки довершали картину доказательств нашей вины. В попытке продолжить эксперимент, Егор предложил с этого дня вырезать буквы из газет. Чем закончилась эта авантюра не помню. Впрочем, как и чем закончилась история про то, как мы выпросили у гримеров эмульсию искусственной крови.

   С крыши нашей гостиницы был очень хороший обзор.

И вот достали мы как-то настоящую дымовуху у пиротехников. Ну как достали – имущество подотчетное. Но уж больно часто мы у них в гостях бывали. Огромная комната – кладовая оружия для фильмов любой эпохи и какие хочешь модели пистолетов, автоматов, и всего того, что стреляет и взрывается. Я и названий таких не знаю. Мы познакомились с пиротехниками, когда «Белое солнце пустыни» эпизодами для нашего фильма снимали. Выстроили тогда на берегу моря цистерну, меньшим конечно размером, чем в настоящем фильме, собрали команду замечательных каскадеров. Цистерну со всех сторон обложили коробками из-под телевизоров, и каскадеры падали в них с этих двух-трех метров – не так опасно, как на песок. Ну мы там тоже вволю попрыгали, когда студию закрыли, и когда нас никто не видел. Мы там сцены из ковбойских фильмов разыгрывали. Потом к нам приехал Товарищ Сухов, а у него в кадре наган и пулемет были. С этого все и началось. Как выяснилось в процессе нашего общения с пиротехниками, оружие не может долго лежать без дела и раз в месяц из него обязательно нужно стрелять. Это были наши любимые дни! Мне понравился Маузер и Браунинг. У всего остального отдача была мне не по плечу. Так вот за первую ходку туда взяли мы дымовую шашку, за вторую – шнуров для нее. Потом выяснилось, что и чиркыш у нее особый. Его тоже взяли. Шашка очень качественная. Военная технология. Шнур об черкыш, вставляешь в шашку и айда! И потушить ее нельзя. Ее можно только для настроения в кино использовать, в обширных природных пространствах – дымка на море, или туманное утро в лесу. Или если война в кадре нужна – тоже можно.

   Для нас эта вещь представляла необыкновенную ценность! Оттого для начала было проведено несколько экспериментов в условиях ванны на пресловутом четвертом этаже. Взяв отдельно с собой нитку запала, мы подожгли ее и потом пытались тушить. Запал горел под водой как миленький! Тогда мы отправились на городской пляж, зашли в раздевалку, положили дымовую шашку, подожгли запал, и побежали на крышу смотреть пейзаж! Сначала возникла легкая паника. Вечерний ведь пляж, к сожалению, не густой, – так, несколько компаний купаются напоследок. А вот потом сквозь дымку в пейзаж въехала пожарная машина с мигалками. Пожарные очень старались – развернули шланги и стали заливать все кругом водой. Но потушить это было нельзя. Тогда к ним на помощь приехала вторая машина, потом третья! Ну а потом все рассосалось. Вообще все рассосалось. Нас даже не засекли.

   С первого дня для себя мы решили, что студия наша. И как только заканчивался рабочий день, мы собирались на крыше, обсуждали план действий и потом спрыгивали из окна первого этажа в тенистую прохладу студийной аллеи, а оттуда мелкими перебежками начинали освоение пространства. По студии патрулировали охранники с собаками, но страшная опасность лишь придавала сладость нашим приключениям!

   Поймать нас было очень сложно. Маленькие быстрые и легкие, наделенные языком условных сигналов, куда там взрослым против нас! Но бывали исключения. В какой-то момент мы настолько осмелели, что даже пригласили с нами за компанию одну милую барышню из нашего класса одесской школы номер 35, в которой мы иногда учились. По иронии судьбы на эти наши субботы приходились уроки труда, которые мы просыпали, украинский язык, который мы посещали иногда и обязательная математика. Так что нет ничего удивительного в том, что я до сих пор не выяснила отношения с мягким знаком в каких-то там глаголах, не говоря уже обо всем остальном.

   Так вот в тот день, вместе с приглашенной гостьей, дабы запутать следы и отвести все возможные подозрения, мы решили проникнуть на студию запасным способом – через чужие дворы. До сих пор помню трогательную невысокую ограду задних одесских двориков, завешанных свежевыстиранным бельем, и увитых диким виноградом, которые примыкали к студии. Забравшись на крышу шаткого клозета, что при нашей практике не составляло труда, мы прыгали вниз, а дальше через колючую проволоку, для приличия положенную на широкий забор, прямехонько к пиротехническому складу, а дальше, как фишка ляжет.

   Но на этот раз проблемы начались с первых минут. Ведь вначале наша гостья долго не решалась прокрасться в чужой двор, потом не верила, что можно забираться на крышу туалета, потом боялась проволоки, и только на пустынной студии расслабилась немножко и согласилась, наконец, попробовать пожарить каштанов. Мы, питерские дети, все никак не могли поверить, что дикие каштаны не едят. А дальше мы отправились бродить по студии и на центральной площади среди гигантских надписей: «Тихо идет съемка!» И здесь, среди самого что ни на есть сосредоточения фонарей, мы начали кидаться этими каштанами, раз уж не пригодились. Военные действия по ходу переросли в настоящую угрозу здоровью, потому что теперь - ура! - мы были двое на двое и можно было играть командами! Нас с этой девочкой от поражения спасло лишь то, что Егор в пылу атаки расколошматил фонарь. В ответ на звуки хрупкого стекла послышались свистки и на аллее показались собаки. Димка закричал: На лихтваген, скорее! О! Лихтваген –это чудо машина. Не помню уж чем она таким занимается, но принадлежит операторской группе, и на крышу этого автобуса ведет лестница. По ней мы быстренько взобрались на недосягаемую высоту и затаились. Как лают псы до рвоты – мне знакомо. И даже не только лают, но знаю, что и прыгают они очень высоко. Казалось их челюсти смыкались в сантиметрах от наших макушек, а мы тихо сопели, уткнувшись в еще теплое железо крыши. За этот фонарь нас все-таки сдали в охрану. И выпустить обещали только на поруки режиссеру.

   Алеников, увидев нас в заточении и желая потрафить охране за бдительность, в качестве наказания попросил написать объяснительные, которые обстоятельно объяснили бы порчу государственного имущества. Мы страшно волновались, переглядывались, но переговорить и прийти хотя бы к относительному консенсусу нам было не дано. Могу сказать одно – Егора мы не сдали. Не помню, что было в моей записке, но Димкину я запомнила. По его версии выходило, что фонарь разбили инопланетяне, от которых мы и прятались на крыше автобуса. Ведь ни один сознательный гражданин не может поступить таким не разумным образом. Разбить фонарь! Где это видано?

   Нас отпустили. С тех пор в караулку нас больше не загоняли. А на все шалости, подробности которых передавались из уст в уста по всей студии, ласково улыбались и говорили: «Наши дети!»

Вопрос: - Каково было играть девочку с простым именем Маша, когда своё имя Инга?

Инга: - Все что происходило с нами с момента, как мы попали на съемочную площадку - была условность. Вместо утреннего туалета - гримерка, где пробовали варианты причесок и плели мне косы. Вместо одежды - костюм, к которому нужно было относиться ответственно. Вместо ранца с учебниками и тетрадями - реквизит - пустой портфель, набитый бумагой. А имя? Что имя? Это было самое простое.

Вопрос: - Какие качества характера вы переняли у Маши?

Инга: - Во время съемок фильма у меня появилась уверенность в своих силах. Впрочем, скорее всего она возникла потому, что в кино ты всегда знаешь, что говорить и что скажут другие. И главное – чем все закончится. Но, наверное, все-таки, - насмешливость. Владимир Михайлович мне все время это повторял: «Она над мальчишками подсмеивается!» А быть может, именно за это качество меня и выбрали играть эту роль. Честно – не знаю.

Вопрос: - Были ли Вы отличницей в школе, как Маша?

Инга: - Пока не начала сниматься в кино – в младшей школе, да. Не просто отличницей, но активисткой! Командиром звездочки. Первая вступила в пионеры. Сегодня к этому можно относиться как угодно, но на самом деле тогда это означало умение организовать уборку класса или субботник, кроме того, нужно было находить и привлекать ребят которые будут создавать стенгазету, участвовать в концертах, помогать отстающим ученикам, и так далее. Помимо этого, я занималась во многих кружках – хореография, английский, литературный, а главное – в юннатском. Но совмещать взрослую работу и учебу - не получалось. В моем детстве в школах была шестидневка. Так вот, на съемках мы проводили пять дней. Обычно с 9 утра и до 8 вечера работали. А учились - по одному уроку до начала смены и один день полностью проводили в школе - по субботам. В воскресенье, конечно же, надо было садиться за уроки. Но если честно – это было просто невозможно, нереальная нагрузка. Так что в какой-то момент нас даже перестали заставлять. Мы работали как взрослые - полный рабочий день. Есть понятие "смена" в кино и зависит она, чаще всего, от светового режима. Но, прежде чем прийти на съемку, нужно ведь добраться до рабочей площадки, переодеться, договориться, какие именно сцены снимаем, отрепетировать и многое-многое другое. Так что в течение съемочного периода и периода озвучивания учиться было некогда. И конечно, когда мы вернулись в школу, стало очень тяжело. Считайте, из четвертого класса я перешла сразу в седьмой. Я закончила на таблице умножения, а тут алгоритмы… Было очень сложно. Зато, когда я поступила в институт, где преподавали только интересующие меня предметы - литературу, историю, философию, профессиональные дисциплины и всякое другое интересное - я снова превратилась в отличницу.

Вопрос: - А как стали относится к вам ребята в школе после показа фильма? Изменилось ли отношение?

Инга: - Могу сказать только одно - мальчик, который мне очень нравился до того, как я начала сниматься в кино, наконец-то обратил на меня свое внимание, начал ухаживать и все такое. Но это было как-то "не по-честному", потому что я же была точно такая же и до того, как стала известной, и в меня влюбилась куча мальчишек по всему Союзу. Вот это я запомнила. А еще запомнила, что до того, как я начала сниматься, у меня были две подруги - одноклассницы. Самые близкие. И когда я вернулась, они поссорились из-за меня. Настояли, чтобы теперь я выбрала только одну из них. Это было ужасно. Я попробовала дружить с одной. Но все это было совсем не так как раньше. На следующий год решила, что буду лучше дружить с другой... И это тоже было не по-настоящему. Я была очень рада, что мы вскоре переехали, хотя и в новой школе было непросто. В старой все-таки меня знали довольно давно, а в новой школе я была новенькой, да еще и артисткой. Так и дразнили.

Вопрос: - Были ли во время съемок веселые моменты?

Инга: - Было здорово, когда снимали новеллу про то, как мы пошли в кино и смотрим «Белое солнце пустыни». Все сцены в кинотеатре под открытым небом снимали ночью. Была в этом особая таинственность какая-то. Обычно ведь дети ночью спят. Только раз в году могут наравне со взрослыми допоздна сидеть. А тут нам объявили - будут ночные смены. Мы сначала не поняли в чем дело, а потом обрадовались. К тому же снимали не только нас, но и ансамбль – ребята, которые поют в фильме, к этому эпизоду приехали. В кино это две минутки, а снимать пришлось целых три ночи! Помимо нас - малявок, там еще было много ребят и взрослых – актеров-эпизодников, массовки и друзей – наших (кто постарше), режиссера, и группы. Так что отличная компашка собралась в ночном кинотеатре, в Одессе, на берегу Черного моря. Что конкретно происходило там, сказать теперь сложно. Помню, первую часть смены мы носились по Потемкинской лестнице, баловались на сцене, но под утро взрослым приходилось уже развлекать нас, чтобы мы не уснули.

Вопрос: - Сложно ли было снимать сцену дуэли? Расскажите, пожалуйста про этот момент.

Инга: - Когда я получила сценарий нового фильма - «Каникулы Петрова и Васечкина» и прочла его, то сразу подумала – сцены дуэлей ужасно волнительные! Это будет интересно! Красиво! И текст песен симпатичный. Но главное – неужели наш Владимир Михайлович – сценарист и режиссер, неужели выдал главную тайну, раскрыл интригу – кто герой Маши Старцевой? Васечкин?! Все-таки он! Ради него в своих мечтах она готова пожертвовать жизнью! Хм…

Тотчас стала представлять себе, что надеть. Дуэль! Как Онегин и Ленский, что ли? Значит длинное платье – настоящий кринолин, как у прекрасных дам во всяких этих старинных картинах! А что за прическа? И вообще – это же воображаемый мир! Получается кино в кино! Как здорово!

   Мы уже видели, как некоторые фокусы случались в наших фильмах – как испаряется у дворника в новелле «Невероятно, но…» пенсне с асфальта, как макет цистерны в полметра высотой на камере выглядит будто двадцатиметровый. Мы уже подпрыгивали на одном месте в пустом зале кинопоказов и оказывались в другом фильме. Мы уже знали - кино умеет устраивать фокусы. Но как умирать?! Как все будет на этот раз?

   Началось все-таки с платья. Я, если честно, больше любила Галину (не помню отчества, она просила называть ее тогда по имени, – фамилия Уварова), - художницу по костюмам в первых двух сериях. Ей очень нравилось придумывать. Она действительно творила, глядя на тебя. Всякий раз создавала разный образ герою, соответствующий настроению сцены. Рисовала прелестные эскизы. И это при том, что большую часть времени мы снимались в школьной форме. Но какой! Галина сшила ее по нашим меркам. И потом у меня был ворох нижних юбок – чтобы платье красиво сидело. Так что в кринолине было уже не так непривычно. Тяжесть ткани на коленке – знакома, умение ловко подогнуть ворох юбок, когда садишься – это уже было. Я с предвкушением мечтала о том, что Галина навоображает в этот раз.

   Но на «Каникулах…» Галины не было, оттого не мудрствовали лукаво. Специально платье шить не стали – взяли лиф (верхнюю часть кринолина) от платья девочки что играла Принцессу в новелле «Красная шапочка и Ле лю гри» - атлас с кружевами. Очень хорошая работа мастериц. И сверху – рукава облаками белого батиста и такую же юбку снизу пришили. Но ткань была легкой, нижних юбок меньше, чем надо, а надо бегать, да еще по песку. Было непросто. Но это потом.

   А пока – шли примерки. Это когда две или три волшебницы «сажают» на тебя платье. Приглашают в пошивочный цех – специальную комнату, где крутят и вертят одетых актеров – смотрят, где хорошо ткань ложится, где шов поставить, чтобы она правильно пошла, потекла. Это искусство, к сожалению, ныне уходящее. Но вот, за неделю справили платье. Решили – буду белым облаком. А что с волосами?

   Раз почти по Пушкину - значит хорошо бы онегинской Татьяной предстать. Фотопробы (обычно прическу делают и фотографируют варианты) тут решили не проводить. Все вроде понятно. Так что собрались мы раненько и приехали в пять утра на море. «Скалы» - так называются эти крохотные бухты среди местных в Одессе. Очень красивое место. На рассвете, около восьми, рассчитывали уже начать снимать. Даже начали. Димке приклеили усы, накрутили волосы, Егора тоже накрутили, и уложили, и пошли уже их снимать. А меня… только начали причесывать…

   В общей сложности в тот день меня причесывали больше 6 часов! Но сначала было интересно. На киностудиях тогда работали мастера высочайшего класса - старая школа парикмахеров. Смотреть за их работой - удовольствие. Так вот, для профессиональной укладки, которая долго держится и позволяет придавать волосам самые разные формы, для исторических и не только укладок существуют такие машинки – печки. Блестящие раскаленные цилиндры на тоненьких ножках. Печки для щипцов. Работают они по старинке – прямо как столетия и столетия назад – маленькая жаровня, в которую вкладываются щипцы. Щипцов много – просто железных скрещенных палочек. Но диаметр у всякой разный – и тоненькие, есть - что твой мизинец и солидные, словно бигуди из парикмахерской. С десяток калибров небось! И вот начали меня причесывать к платью - как дворянскую барышню 19-ого века – на щипцы волосы крутить. Ну, я вам скажу! Даже если есть определенная сноровка – такую прическу делать двум людям минут сорок, час – как минимум. Вот девчонки-то раньше мучились! Это не косички в школу заплести!

   Волосы разделяются на три части от макушки. Почти на равные доли. И дальше с ними начинают вытворять чудеса. Завязывают в тугие хвосты, заплетают, закручивают тремя подушечками вокруг головы, укладывают, закрепляют шпильками и все остальное завивают. Каждую мелкую прядку. И что самое сложное – выпущенные из трех кос - кольца волос. Красиво.

   Но не понравилась взрослым это прическа - как говорят в кино «по картинке не проходит». Прическу переделали. Взрослит. Потом переделали и еще, и еще. Волосы уже не слушались, ломались под тяжестью лака… и в итоге решили плюнуть на все эти эпохи и соответствия времени - просто распустили. Надо было сразу. А так выглядят они измученными на экране, но ничего – ведь главное – меня отпустили из душного автобуса!!! Мне двенадцать лет! Только представьте, шесть часов прическу делали! Сиди не шевелись. И только вышла на крылечко студийной машины специальной, подготовленной к работе гримера в полевых условиях, как зовут в кадр. Машины киношников стояли высоко наверху, море плещется в самом-самом низу обрыва. Кричат:

   – Просто беги и платком размахивай!

   – Но такой сцены нет?! – удивляюсь я.

   – Беги, маши платком и все! - Мотор! Камера! Хлопушка! Начали!

   – Стойте! Не смейте! Стойте! – закричала я и побежала по песчаному крутому склону.

   В качестве объявления перемирия я размахивала белым платком, и это из-за Маши Васечкин отвлекся на доли секунды и чуть не попал под пулю, но все-таки я успела его спасти! Закрыть собой в момент, когда прогремел выстрел …

   Конечно, играть смерть в нашем возрасте, когда мы знали о ней лишь понаслышке и которую боялись, хоть и не представляли, – было сложно. Как она вообще происходит? Даже понарошку кто-то знает? Мы – тогда нет. Папа Васечкина – Владислав Юрьевич Дружинин, который был одним из создателей фильма – балетмейстером, хореографом, педагогом и исполнителем одной из ролей, а потом и вороха эпизодов, объяснил, что это как потерять сознание. То есть прекратить воспринимать всякие сигналы из мира. Выключить чувства по очереди. Все рецепторы – сначала зрение, потом слух и так далее. Это было по-настоящему страшно представить. Я сделала как мне было сказано и упала почти бездыханной. Но когда ко мне бросились Петров и Васечкин - мне стало ужасно смешно. Егор, вредина, что-то там мне еще говорил, шептал! Но он спиной – его не видно. А я хохотала, как сумасшедшая, и это на крупном плане! Преступление! Ладно на общем, где можно отвернуться еще, и лиц так четко не видно. Так ведь потом хохотала и на общем! Когда все горюют. Выручали только рукава. Я всю дорогу в них свою смеющуюся физиономию прятала. А еще было очень важно – не испачкать искусственной кровью платье.

   Лиф от моего костюма действительно оказался какой-то ценностью. В фильме его не очень и видно – он прикрыт школьным воротничком, в качестве шутки, но вещь уникальная. Так вот мне строго-настрого приказали его хранить. У Васечкина на дубли были заготовлены новые рубашки, а мне нужно было очень аккуратно умереть – в белом платье, на пляже, у моря, почти по-настоящему, только в искусственной крови и - ничего не запачкать! Пока я умирала мне быстро подменяли платок и подавали его особенным образом – «кровью наружу» и я аккуратно подносила его к сердцу и еще более аккуратно укладывала его поверх платья перед тем, как окончательно умереть. Правда, красивое было платье – и я его не испачкала! А еще нам дали пострелять из этих старинных пистолетов. Они по-другому заряжаются и действуют, чем современное оружие. Тяжелые. И руки потом долго порохом пахнут…

   Это был чудесный день на море ранней осенью. Мы баловались и представляли себя героями другого времени, наши талантливые взрослые нам подыгрывали и баловались вместе с нами. Ну, а апофеозом праздника стало появление нашего Димки – Петрова в придорожном магазине. Там все со стульев попадали, когда за лимонадом заглянул усатый мальчик!

   Самое удивительное как все это в кино соединилось. Для меня. Потому что тогда не было такого понятия - клип. Как сегодня на всякую песенку. Это вот такой один из первых клипов, можно сказать.

Вопрос: - Расскажите про то как в вас влюбились все мальчики. Что они делали, про письма. Очень интересно!

Инга: - После выхода фильма я действительно получала очень много писем. Почтовый ящик всегда был забит. И каждый день после школы я бежала домой, доставала почту и с удовольствием, разрывая еще в лифте конверты, жадно набрасывалась на чтение, а потом с большим удовольствием отвечала на письма. У меня была обширная корреспонденция - от Прибалтики до Сахалина. И даже из Болгарии писали - наш фильм в Софии взял первый приз. Но никогда не забуду самое первое письмо, которое пришло мне в почтовый ящик!

   Прошел почти год с тех пор, как закончились съемки, я и забыла про кино – сражалась со школьной программой. Было непросто вернуться к учебе после почти двух лет напряженной работы. И вот однажды, возвращаясь с прогулки с собакой, я открываю ящик, а там письмо. Мне! Самое настоящее! Но от совершенно незнакомого человека… До этого вся наша семейная корреспонденция ограничивалась газетами и журналами. Я была так удивлена этому происшествию, что даже запомнила, как звали моего нового рыцаря - Андрей. Сначала, конечно, подумала, что тут ошибка какая-то. В конверте и фотография, и письмо пухленькое такое, значит очень подробное. Ошибка! Но ведь имя и адрес мои? Я начала читать и тут совсем растерялась - первые два листа воспевали меня и мои поступки (ну, конечно же, не мои, а Маши Старцевой), а затем следовали трогательные верши. Заканчивалось послание предложением руки и сердца, а завершали обращение слова: «Такую как ты я не встречу уже никогда!» Смею заметить, мальчишка был мой ровесник, нам тогда еще и четырнадцати не было. Я внимательно рассмотрела его фотографию – очень симпатичный! Но я совсем не представляла, что ответить на такое горячечное письмо. Промолчала. А потом такие письма начали приходить уже кипами. Ящик был по утрам туго набит конвертами. Но по-настоящему поражены мы были, когда нас втроем: меня, Егора и Диму пригласили на программу Центрального телевидения и показали несколько огромных мешков писем, адресованных нам. Просто невозможно было поверить, скольких ребят наше кино не оставило равнодушными.

   На предложения руки и сердца я никогда не отвечала. Что тут скажешь? Но среди писем от поклонников были и предложения дружбы по переписке. На них я всегда с радостью откликалась и с некоторыми из ребят наши отношения продолжались много лет. Особо дорогой моей подругой по переписке стала Оля Овсянникова из Арзамаса. Помню, сразу же перебирала весь ворох в поисках ее почерка. Но, к сожалению, до сих тех пор не знаю - то ли почта, то ли какие-то хулиганы вмешались. Наш ящик начали жечь с завидной периодичностью. Письма начали теряться, стало сложно поддерживать контакт, и потихоньку моя обширная переписка сошла на нет, поэтому я растеряла почти всех, с кем мне довелось познакомиться вот таким вот замечательным образом. Но мне очень понравилось дружить на расстоянии. Я расспрашивала ребят про их города, их интересы. Писала о своем городе и о себе. Это было очень увлекательно! И до сих пор, как видите, я с большим удовольствием общаюсь.

Вопрос: - Часто ли Вы смотрите фильм про Петрова и Васечкина? И часто ли вспоминаете о детстве?

Инга: - Специально уселись посмотреть фильм мы только один раз. А так, с премьеры, лично я его целиком никогда больше не видела. Бывало, попадала по телевизору на какие-то кусочки - было приятно. Но может еще и пересмотрю. Как-нибудь. На старости.

Вопрос: - С кем из фильма, кроме Дружинина и Баркова Вы поддерживаете связь?

Инга: - Видимся мы редко. Только если на юбилеях фильма. И как это ни забавно, чаще всего встречаемся с Сашей Камоной (она живет в Швеции), а с Леной Делибаш переписываемся. Не так давно виделись с Тимой Морозовым, из ансамбля "Синема", два года назад обедали вместе.

Вопрос: - Инга! Спасибо Вам за то, что всегда отвечаете на вопросы интересующихся! Но ещё больше хочу поблагодарить Вас за счастливое детство, частью которого были эти фильмы! Ваша троица навсегда стала для всех детей примером настоящей дружбы, а лично Вы были моим кумиром. Да и поныне образ Маши Старцевой - это утопический идеал каждой школьницы.

   Ваши фильмы одновременно и весёлые, и грустные: ведь история закончилась, а так хочется продолжения.

   Хотелось бы спросить у Вас, планируется ли продолжение приключений Петрова и Васечкина 30 лет спустя или что-то вроде этого? Если да, то когда можно ожидать подобное чудо? Мы все очень скучаем по полюбившемся героям и хотим узнать продолжение их историй.

Инга: - В свое время, кажется лет десять назад, мы всерьез всполошились – давайте делать продолжение приключений наших героев! Владимир Михайлович даже написал синопсис. Почти по Анне Карениной. Но я отказалась. Безысходная какая-то история получалась. Мне очень нравятся наши Маша, Вася и Петя, и школа их, и все их друзья, и учителя. Эта лента случилась благодаря плеяде замечательных взрослых и стала для многих олицетворением детства. К чему же таких славных героев губить? Напротив, необходима эксцентрическая комедия, я так считаю. Так что я выдвинула несколько требований – в моей роли должно быть три съемочных дня. Съемки должны проходить на Сейшелах, а если честно, лучше на Мальдивах. И нам всем должно быть весело. А дальше - как хотите. Ну начали что-то придумывать. Ничего путного не придумалось. Значит и не надо.

   А вообще - вот прямо перед вами герои эти и живут. Три характера. Каждый из нас занят своим делом, двигается по своей дороге. А время, конечно же, относит детскую дружбу далеко в океан свой безбрежный, но нежная привязанность все равно остается. Она неотделима от детства. Свидетели и свидетельства юности важнее становятся. С каждым годом. И не могу сказать, что я часто смотрю наш фильм, вот лет десять назад последний раз и смотрела, но просто он действительно единственное, что осталось от моего детства. Ни страны, ни уклада, ни дома, ни семьи – ничего того больше нет. И так сложилось, что дольше трех лет в своей жизни я на одном месте еще не провела – так что растеряла весь архив. Детских фотографий и вовсе нет. Все что есть – тут перед вами. Никаких улик от того факта что я тоже была маленькой! Остался только фильм. Так что, если и продолжение такому фильму – так только залихватское!

© vasechkin.ru
Фотографии из домашнего архива Инги Ильм
Спасибо Оксане Селезневой за помощь в организации интервью.
Полноразмерные фотографии можно посмотреть тут




Вы можете поделиться этой страницей!
Просто выделите фрагмент текста или нажмите на кнопку:
Петров, Васечкин и другие:  Статьи