Петров и ВасечкинПриключения Петрова и Васечкина. Каникулы Петрова и Васечкина.Маша Старцева
Официальный сайт фильмов

Ссылки партнеров:






СТАТЬИ




1. Статьи о фильмах
2. Статьи о Владимире Аленикове
3. Статьи о Владиславе     Дружинине
4. Статьи о Егоре Дружинине
5. Статьи о Дмитрии Баркове
6. Статьи об Инге Ильм
7. Статьи об Анастасии Улановой
8. Статьи об Александре Камоне
9. Статьи о Татьяне Островской
10. Статьи о Лене Делибаш
11. Статьи о Натальи Казакевич
12. Статьи о Генрихе Сапгире
13. Статьи о Борисе Яновском
14. Статьи о Софико Чиаурели

Возвращение Петрова и Васечкина

Егор Дружинин: «Кроме более пристального внимания учителей, мы ничего не получили»

Гости – Егор Дружинин, российский актер, хореограф, исполнитель роли Пети Васечкина в фильме «Приключения Петрова и Васечкина»; Дмитрий Барков, российский актер театра и кино, исполнитель роли Васи Петрова в фильме «Приключения Петрова и Васечкина». Ведущий – Стас Бабицкий.

Скачать mp3 (26,2 МБ)

Бабицкий:

– Прямо сейчас будем вас удивлять. Удалось нам в одной студии свести давних друзей, партнеров по знаменитым фильмам «Приключение Петрова и Васечкина». Егор Дружинин и Дмитрий Барков – у нас в гостях. Когда в комментариях на ютьюбе сейчас пишут, что таких красивых детей, практически секс-символов детства, надо изолировать и никому не показывать, – все остальные расстраиваются и обижаются.

Барков:

– Нас пока не изолировали.

Дружинин:

– Приятно, конечно. Подхожу к зеркалу сегодня и думаю: какой красивый сорокалетний ребенок.

Бабицкий:

– Образы были настолько яркими, что тут могло быть два варианта: звездная болезнь сразу… Либо второй вариант: я не хочу быть заложником этого образа. И пытаетесь всей своей дальнейшей жизнью развенчать…

Дружинин:

– Зачем? Надо поэтапно было решать вопрос.

Бабицкий:

– Как решали?

Дружинин:

– У нас не было этих вопросов. Дима, наверное, со мной согласится. Инга все время, наша третья участница нашего трио, говорила, что ей-то как раз пришлось. Вероятно, она была окружена мужским вниманием в ту пору. Меняла школу за школой. И там, и там ей, наверное, пригодилось, что она снялась в кино. А на Диме стало только хуже. Он был вынужден уйти из нашей школы.

Барков:

– Я поменял школу из-за съемок.

Дружинин:

– Мне тоже сладко не пришлось. Кроме более пристального внимания учителей, больше мы ничего не получили. Денег, как не видели, так и не видели.

Бабицкий:

– Было советское время…

Дружинин:

– Не было культа звезд как таковых.

Барков:

– Да. И хорошо, что вся история с нами произошла в возрасте 10 лет. На улицах узнавали, но я всегда этого стеснялся и опускал глаза. Мне было неловко. Как с этим справляться, было непонятно. Это потом я с годами стал относиться к этому с юмором. А тогда… действительно, было пристальное внимание учителей. Как так? Ты лучше всех? Докажи. И мне повезло. Мои учителя поняли, что я совершенно сам об этом не говорю, если кто-то не начинает, и остаюсь самим собой. Это помогло.

Бабицкий:

– Вы успешные люди. У вас сейчас собственные проекты. Вы в профессии добились, чего хотели. Высоты взяли, которые заранее себе ставили. И реализация мечт, надежд, это приятно?

Дружинин:

– Навряд ли есть человек, который, реализовываясь, смог бы сам себе сказать: черт, как же это я так мечту осуществил? Плохо.

Барков:

– У нас, действительно, все хорошо. Есть внутренняя гармония.

Бабицкий:

– Из того, чем вы занимаетесь, что для вас самое приятное? Интересное?

Барков:

– Я занимаюсь киношколами. У меня кино, дети. Я даю им возможность получить ту частичку света кино, чуда, которое было у нас. Для нас, для меня съемки – это очень яркое событие, которое останется в памяти. Это было чудо. И я сейчас детям даю возможность прикоснуться к чуду. Но в силу того, что технологии сейчас изменились, и я могу дать несколько больше, то сейчас я даю возможность детям реализовывать себя в кино. Они сами придумывают, снимают и видят результаты своего творчества. Раньше было достаточно сложно это сделать.

Бабицкий:

– Что они снимают? Что хотят? Они же сейчас живут в мире, где не смотрят «Олененка Бемби»…

Барков:

– Когда мы были маленькими, заниматься фото- и киносъемкой было очень тяжело в силу просто технических барьеров. Что такое фотокружок? Это реактивы, диафрагма и так далее. С пленкой еще сложнее. И у нас был приятель, например. Юра Смирнов. Он все время приносит в школу камеру. Любительскую. И в результате у нашего класса оказалось огромное количество киноматериала. Очень смешного. Он его положил на те песни, которые мы тогда слушали, любили. И у нас осталась память. А сколько поколений, которые не дожили до видео… Простота технологий и аппаратуры сейчас позволяет ребенку сосредоточиться на совсем других вещах. Открывать себя.

Дружинин:

– Кино – это не только актерская профессия. Это смежные профессии. И я даю возможность попробовать себя детям и в гриме, и в режиссуре, в каскадерской истории, сцен движения. С детьми самый главный постулат – не испортить. И под нашим присмотром дети творят.

Бабицкий:

– Егор, сейчас больше театр?

Дружинин:

– Режиссура. Хореография в театре. Хореографии все меньше и меньше в силу обстоятельств.

Барков:

– Тебе-то нравится?

Дружинин:

– Если бы не было необходимости таким образом себя начать выражать, то я бы к этому не пришел. Я поступательно к этому приходил. Хотя уже в театральном институте я уже понимал, что я буду работать, скорее, не актером. И моя любовь к хореографии была не только в любви к движению. Она в моей любви к этой форме самовыражения. Мне было удобно говорить без слов, разговаривать телом в малой форме. Танец – это либо номер, либо одноактный балет. Большая форма… До больших балетов я не дожил. У меня не то образование. Мое образование лежит в области хореографии для музыкального театра и современной хореографии.

Шло время. Мальчик рос. И как хореограф я оказался наиболее востребован для наших популярных исполнителей, для музыкальных каналов, телевидения. Там требуется способность быстро аккумулировать, придумывать, делать качественно свою работу. И мне это удалось. Я считаю, что у нас долгое время на эстраде и в телевидении превалировал «Тодес» и Алла Духова, за что ей огромное спасибо. Она создала подобного рода прецедент. Но я, в отличие от нее, никогда не хотел создавать сетевых школ и так далее. Но мне было интересно переместить акцент, чтобы люди стали уделять внимание не только тому, что происходит на авансцене, но и тому, что за спиной у исполнителя. Качество хореографии с тех пор, как я вернулся из Америки в Россию, на мой взгляд, существенно изменилось. Появилось много талантливых хореографов. И к хореографии сейчас стали относиться иначе. Стали появляться серьезные профессиональные коллективы. Да и музыка стала меняться. Но традиция – исполнять танцевальную музыку, не танцуя, она уходит в прошлое.

Бабицкий:

– Сейчас смотришь клипы, большие постановки. Там все хорошо. А поют все равно под фонограмму.

Дружинин:

– Господь с ними. Это отчасти та причина, по которой я переместил вектор к театру. Меня пригласили работать актером. Я вдруг вспомнил о том, что я актер по образованию. Я сыграл в театре роль Лео Блума в мюзикле «Продюсеры». Затем был спектакль без слов Всюду жизнь». Сейчас ставится новый спектакль «Я – Эдмон Дантес». И я надеюсь снять хорошее кино.

Барков:

– Я думаю, что да. Сообща мы сможем что-то сделать.

Бабицкий:

– Братья Турсуевы уже много лет горят желанием снять продолжение «Приключения Электроника».

Дружинин:

– Мы не горим желанием.

Бабицкий:

– А если предложат?

Барков:

– Надо ответит и на вопрос «зачем»?

Дружинин:

– Было хорошее кино. Отличная картина. У большинства людей в нашей стране оно ассоциируется с определенным периодом. Детства или юности. И помимо нашей картины там прекрасно уживаются такие картины, как «Приключения Электроника», «Красная шапочка», «Том Сойер». Там плеяда отличных картин.

Барков:

– «Гостья из будущего» была.

Дружинин:

– И у каждой картины есть свой круг поклонников, свои фанаты. Гостье из будущего поставили памятник в парке.
Почему нам с тобой не поставили памятник?

Барков:

– А зачем он нам?

Дружинин:

– Зачем входить в ту же воду дважды? Времена поменялись. Петрова и Васечкина уже нет. Хотя идея такая была. И мы всерьез обсуждали ее с Владимиром Михайловичем Алениковым. И, в принципе, мы все сошлись на том, что если нам это нужно, то мы возьмемся за это. Но, честно, я бы взялся без энтузиазма. Хотя с безмерным уважением отношусь к Владимиру Михайловичу. И к ребятам.

Барков:

– Я бы так зафиналил эту тему. Окончательно отметать продолжение нельзя. Если вдруг появится история, которую мы решим, что готовы ее через себя пропустить и выпустить на общий суд, тогда да.

Дружинин:

– Легче еще три картины других придумать.

Барков:

– Просто мы не смогли… А снять, чтобы засветиться через 30 лет, зачем? Такой задачи не стоит.

Дружинин:

– Надо понимать, как мы относимся к нашему кино. Как к хорошей картине или как к бренду? Мне кажется, что это не бренд. Это просто хорошее кино

Бабицкий:

– В этом хорошем кино было много ловушек для пацанов. История, которая проходит через обе картины – это книги. Шекспир, Сервантес…

Барков:

– Наше поколение читало.

Бабицкий:

– Было поколение, которое читало и что-то себе придумывало. Потом было поколение, которое в основном смотрело телевизор. Сейчас интернет и компьютер.
Возникла идея на уровне правительства. Сто книжек, которые обязан прочитать каждый юноша, чтобы стать настоящим человеком.

Дружинин:

– А что значит «обязан»?

Бабицкий:

– Которые дадут правильные ориентиры в жизни.

Барков:

– «Рекомендовано».

Дружинин:

– Если прочитаешь без желания, то ничего не произойдет. В чем смысл чтения? Чтобы ты развивал свою фантазию и воображение.
У меня младший пока не читает, но готов читать. Старший читает очень много. А средний, он читает умеренно. Хотя, читает много того, в чем он заинтересован. Мне нужно научиться переключать его внимание на разные жанры литературные. Например, он читает сказку о мышонке Проспера. Но у него рядом лежит видео. Причем, очень качественный мультик. И он в недоумении, зачем читать, когда можно посмотреть. Я ему объясняю, что, увидев картинки, ты увидишь чьи-то картинки. Результат работы чьего-то воображения. Не твоего. А когда ты читаешь, ты сможешь сам придумать мышонка, замок, мир… Это гораздо интереснее.
Я сейчас ловлю себя на том, когда я читал, я останавливался очень часто. Мне нужно было время, чтобы придумать все.

Барков:

– Информацию нужно было обработать.

Дружинин:

– Да.

Барков:

– У меня дочка тоже читающая. Ей нравится читать. Вот мы любили читать. Этот запах типографский, когда берешь книгу…

Дружинин:

– А сколько книжек было прочитано под одеялом!

Барков:

– Да.

Бабицкий:

– А «Остров сокровищ» замотали друзья, и ты потом думаешь…

Дружинин:

– «Остров сокровищ» был у всех. Вот учебники, да.

Бабицкий:

– Вы не подсовываете какие-то книжки детям?

Дружинин:

– Бесполезно. Мы сейчас ходили… Я даже не знаю, как назвать эту картину. Там таинственный остров, приключения. Голливудский фильм. Но он смешной от того, что они попытались запихнуть краткий экскурс в Жюля Верна, Свифта и Стивенсона. Соляночка такая. Комплексный обед. На один остров засунули и Атлантиду, и «Наутилус», больших животных, которые были у Свифта и наоборот, маленьких слонят.

Барков:

– У проекта деньги заканчивались…

Дружинин:

– Наверное, они решили… Дети не читают Стивенсона, давайте мы им все быстренько … Я говорю: «Сашуль, а ты у меня? Ты дружишь с Жюлем Верном?» – «Я прочла «300 лье под водой» – «Ты как прочла? Наверняка начало и конец?». Она частенько… Дело в том, что у них другая система мышления. Они общаются с интернетом и им главное – схватить суть. Детали становятся неважны. К сожалению, как бы мы об этом с ними ни говорили, тут ничего не поделать. Нерентабельно тратить много времени на то, чтобы прочесть всю книжку от начала до конца. И я с ними согласен.

Бабицкий:

– А как-то поменялось отношение к женщинам от того отношения, которое было в 10-12 лет?

Дружинин:

– А вы думаете, мы многое знаем о женщинах на данном этапе?

Барков:

– Нужно ценить их, носить на руках. И тогда не нужно никого укрощать.

Дружинин:

– Я до сих пор к женщинам отношусь как к инопланетянам. Я не знаю этих существ.

Барков:

– Мне нравится с ними договариваться.

Дружинин:

– И мне нравится договариваться с инопланетянами. Но это не делает их понятней для меня.

Барков:

– Хорошо, что они есть в нашей жизни.

Дружинин:

– Без них было бы невозможно. Да.

Бабицкий:

– С ними сложно… Мама в школе всегда говорила: «Надо говорит правду!». И вот общаешься с любимой женщиной. Она говорит: «Я, правда, толстая?». Или: «А тебе что дороже, футбол или я?». И, самый главный вопрос: «А ты где был?». И тут ты начинаешь понимать, что тут или как мама учила, правду говорить и будет скандал или начинаешь выкручиваться.

Барков:

– Мой опыт подсказывает, что тут главное не торопиться и взять паузу. Очень часто женщина, задав вопрос, ей ответ не нужен. Пройдет промежуток времени, она либо задаст тебе другой вопрос, либо сама на него ответит…
Надо ко всему к этому с юмором относиться. Можно всегда отшутиться.

Дружинин:

– У меня вообще такой проблемы нет. Моя Ника не толстая. Выбирая между футболом и семьей я, конечно, выбираю семью. Особенно если я приучу своих детей к футболу. И на вопрос, где был, она всегда знает ответ. Потому что мы практически все время вместе работаем.

Барков:

– Это говорит о том, что большинство таких ситуаций надуманы.

Дружинин:

– Я обратил внимание, что мужчины делятся на две кардинально разные категории. Одни мужчины все время пытаются понять, как им быть с женщинами, в основном пытаясь побеждать стереотипы или пытаясь сообразить, как им из этих стереотипных ситуаций выходить победителем. И другая категория мужчин, которая вообще не заморачивается на эту тему. Потому что у них сложились отношения с женщинами, и они не воспринимают их, как враждебных существ.

Барков:

– Они такие же, как мы, только другие.

Дружинин:

– Да. Только лучше.

Бабицкий:

– Гораздо лучше. Мы упоминали «Тома Сойера». Многие считают, что Петров и Васечкин в чем-то сродни этим персонажам. Марк Твен гениально прописал отношение к взрослому миру. Политики, губернаторы, выборы и все остальное. У нас в этом фильме ничего политического не было.

Дружинин:

– В каком?

Бабицкий:

– В «Петрове и Васечкине».

Дружинин:

– О-о-о… Вы не видели тех сцен, которые были вырезаны из этой картины. Начнем с того, что картина, и та, и другая, должна была быть «полным метром» в том понимании слова, в котором оно существует сейчас. Это должны были быть двухчасовые картины. Вырезали огромное количество материала. И то, что картины провалялись на полке достаточно долго, вы тоже не знаете.

Барков:

– То, что ставили в вину, что пионеры…

Дружинин:

– Пионеры не могли петь и танцевать такие песни.

Барков:

– Мы же были не советскими пионерами.

Дружинин:

– Именно по этой-то причине этот фильм и смотрелся. Хотя в нем не было признаков современной западной жизни, которые были в следующих картинах. Например, «Выше радуги», появился брейк-данс. Еще что-то. Они были введены абсолютно официально. Но времена уж менялись. Уже Володя Пресняков запел во всю силу своего фальцета.
83-й год. Еще Брежнев был жив… Он умер, когда мы снимали.

Барков:

– Нам запомнилось… Нам запрещалось в тот день гулять. Мы не могли понять, почему мы не можем.

Дружинин:

– Я прибежал на кухню… Каюсь. Маленький был совсем. Глупый. «Мама, ура! Брежнев умер!». Сразу получил подзатыльник. И правильно. Мое «ура» относилось к тому, что мне казалось, что все пойдет иначе. С тех пор… Я был слишком наивный.

Бабицкий:

– А вы были бунтарь!

Дружинин:

– У нас были правильные родители, на мой взгляд. Они объясняли нам какие-то вещи.

Барков:

– И съемочная бригада у нас была хорошая.

Дружинин:

– Продвинутая.

Барков:

– Это же были молодые ребята. Относительно.

Дружинин:

– В первую очередь, все от Владимира Михайловича исходило. Он, будучи интеллектуалом и человеком, который одинаково хорошо ориентировался и во взрослом кино, и в детском, он, собственно, таким образом создал определенную сатиру, обезопасив себя тем, что это было детское кино. И именно по этой причине большинство шуток в картине были взрослыми. И именно поэтому дети так хорошо эту картину смотрели. В этой картине никто ни с кем не сюсюкал. Это была… До сих пор помню разговор, когда картину повезли уже в Питер и была премьера в кинотеатре «Родина», а мы пошли мороженое есть на улице. И на улице Игорь Фельдштейн, наш оператор, он меня спросил… У них, видимо, был разговор меж взрослыми и они решили, что устами младенца должна глаголить истина, и они спросили: «Как ты думаешь, Егор, кино наше для кого? Для детей или для взрослых?». Я, ни секунды не сомневаясь, сказал, что для взрослых.
Вы никогда не смотрели фильм Оливера Стоуна «Багси Мэлоун», где все роли играют дети. Дети играют гангстеров, хозяек притонов, публичных домов, ресторанчиков, торгующих запрещенным в ту пору алкоголем. И сделано это смешно и со вкусом. Вот, по сути, это тот же прием.

Бабицкий:

– Возвращаясь к идее того, что на взгляд ребенка многие события тогда воспринимались, как фильм для взрослых. Сейчас во взрослом мире вокруг большая политика, митинги стали модными, выборы на носу. Как вы относитесь ко всей этой ситуации?

Барков:

– У меня дети и кино. Я вне политики. Мне самое главное, чтобы были счастливы дети.

Дружинин:

– К сожалению, это зависит и от политики. Меня многие мои приятели и знакомые спрашивают, хожу ли я на митинги. Не хожу, потому что у меня есть дела поважнее. Нужно детей в школу, из школы, репетиции. И у них, наверное, рождается вопрос: откуда такая пассивность? Каждый голос важен. Важно мнение. Даже если это мнение противоречит мнению оппозиции и наоборот.
Мне многие вещи в нашей стране непонятны априори. Мне непонятно, почему я должен для того, чтобы эти вещи изменились, зачем для этого нужно ходить на митинги? Для меня страна, которая хочет измениться, уйти от своего тоталитарного прошлого, должна начать изменение и по сути, и по форме. Невозможно оставить старый гимн, переписав слова. Это неправильный компромисс. Рано или поздно те люди, которые были выращены этой системой, должны, естественно, сделать все, что они могут и уйти на заслуженный отдых. А им на смену прийти иные люди, сформировавшиеся в иных.. Созданные этими людьми, условиях. Это естественно и понятно.
Президентский срок не может продолжаться в течение шести лет. Это очевидно. Мне кажется, что смена лидеров у государства тоже закономерна. И это естественно. И, мне кажется, что рано или поздно, нужно приходить к той системе, где в стране существует две-три очень сильные политические партии. Но, по большому счету, какая бы партия не оставалась в большинстве, все равно от этого мало бы что менялось, потому что государство все равно продолжает думать о своих гражданах, заботится о том, чтобы средний класс крепчал и множился. И чтобы люди жили лучше. Чтобы старики не умирали в одиночестве, чтобы сосульки не падали с крыш… Для меня это все нонсенсные вещи. Но я при этом не понимаю, как этого не могут не понимать все остальные. И когда в отлаженной системе, в общей логике возникнет какой-то необходимый, что-то сдвинуть с мертвой точки… Я, конечно же, первый позвоню Диме, возьму его за руку и пойду на улицы и буду митинговать. Но это же в области элементарной логики. Мне кажется, это должно быть понятным всем. В том числе и тем людям, к которым обращаются митингующие.

Барков:

– Накипело, я смотрю…

Дружинин:

– Я заглядываю в интернет. И большинство моих друзей и знакомых, действительно, ведут активную политическую борьбу сейчас. Знаете, почему я не буду этим заниматься? Потому что я искренне верю, что на сегодняшний день, действительно, большинство проголосует за Владимира Владимировича Путина. Сделает этот шаг искренне. Потому что, действительно, считают, что именно этот кандидат в президенты достоин их доверия. Во-первых, нет альтернативы. Во-вторых, есть информационный вакуум. В-третьих, в-четвертых, в-двадцатых… Можно долго возмущаться фальсификациям на избирательных участках. Но, поверьте мне, даже если их искоренить, вернуть голоса тем, кто их потерял, вернуть фальшивые голоса, все равно, уверен, партия «Единая Россия» останется у руля. Мне кажется, дело не в этом… Как только появится альтернативное существование в этой стране, когда мы, действительно, пойдем по пути демократических реформ или изменений, как только мы перестанем тащить за собой груз «совка», который мы до сих пор тянем, причем, тянем… Думаю, какие-то люди не хотят терять в результате…

Барков:

– Альтернатива есть. Кино и дети.

Бабицкий:

– Прекрасный манифест. И напоследочек. Мы все время говорим, что дети – это сплошные приключения.

Барков:

– Принесли мандарины – это новый год.

Бабицкий:

– Это классика! А вот бросить все и прыгнуть с парашютом?

Дружинин:

– Приключения – это наличие свободного времени.

Барков:

– Прыгнуть с парашютом – запросто. Сейчас просто все хорошо и можно этого не делать. А так, в принципе… Почему нет? Это же поймать кураж, настроение. Душой мы еще моложе многих молодых.

Дружинин:

– Это точно. Просто мы обременены обязательствами перед собой, перед нашими ближними, близкими. Поэтому… Я десять раз подумаю. Очень хочу прыгнуть с парашютом. Но жена скажет, не надо. И буду вынужден отказаться.

Бабицкий:

– И генеральную репетицию не прогуляешь…

Дружинин:

– Верно. Чем детство прекрасно? Ответственность минимальная. Очень много свободного времени. Даже когда снимались, оно откуда-то бралось, это время. Мы его находили. И именно в этот момент происходили прекрасные приключения. А сейчас приключения у тебя только тогда, когда обстоятельства вынужденно тебя вырывают из того круга забот ежедневных, которые у тебя есть.
У меня упал телефон на пути в метро. Все. Приключение. Сам себе такое приключение придумаешь вряд ли… Хотя… Я жду пенсионного возраста. Тогда-то все и начнется.

Барков:

– Пойдешь на пенсию – звони!

Дружинин:

– Да.


Аудио и текст взяты с сайта газеты "Комсомольская правда", 25.02.2012




Вы можете поделиться этой страницей!
Просто выделите фрагмент текста или нажмите на кнопку:
Петров, Васечкин и другие:  Статьи