Петров и ВасечкинПриключения Петрова и Васечкина. Каникулы Петрова и Васечкина.Маша Старцева
Официальный сайт фильмов

Ссылки партнеров:






СТАТЬИ




1. Статьи о фильмах
2. Статьи о Владимире Аленикове
3. Статьи о Владиславе     Дружинине
4. Статьи о Егоре Дружинине
5. Статьи о Дмитрии Баркове
6. Статьи об Инге Ильм
7. Статьи об Анастасии Улановой
8. Статьи об Александре Камоне
9. Статьи о Татьяне Островской
10. Статьи о Лене Делибаш
11. Статьи о Натальи Казакевич
12. Статьи о Генрихе Сапгире
13. Статьи о Борисе Яновском
14. Статьи о Софико Чиаурели

*Некоторые ссылки на странице могут временно не работать

В Нью-Йорке с Виктором Топаллером

   – Володя, добрый вечер!
   – Добрый вечер!
   – Володя, я хотел сначала представить вас, как папу Петрова и Васечкина, но потом подумал, что среди наших телезрителей могут быть люди более молодого поколения, которые этот замечательный фильм не помнят. Хотя я думаю, что уже практически все, кто чуть-чуть постарше, этот фильм видели не один раз.
   – Ну, насчет того, что не помнят, не знаю. Думаю, помнят все, поскольку крутят его постоянно. А не далее чем первого июня было двадцатилетие премьеры "Петрова и Васечкина" по сему случаю был интернетовский чат – я в течении полутора часов отвечал на дикое
  количество вопросов, которые задавались из всех городов и вестей, и из стран далекого зарубежья – из Германии, Бельгии, Новой Зеландии – даже туда забрались наши люди. И одна девочка написала так… Она написала: "Вы знаете, мне исполнилось 16 лет и я вдруг открыла для себя эти фильмы. Это потрясающе!" Ну, и дальше там восторженные комплименты. Я подумал, ну, надо же! Все-таки, видимо, чего-то эти картины стоят, если сейчас девочке, сегодня, исполняется 16 лет и она вдруг приходит в восторг от фильмов двадцатилетней давности.
   – Володя, скоро, ведь собственно говоря, Петрова и Васечкина можно будет провожать на пенсию. Потому что когда эти ребята снимались у вас, сколько им было?

   – Им было по десять.
   – Не, ну на пенсию еще рано, но уже…
   – На какую пенсию?! Сейчас они вообще живут бурной жизнью. Они же звезды! Егор Дружинин, игравший Васечкина, он теперь настоящая российская звезда. Помимо того, что он хореограф - ставит все клипы Киркорову, всем остальным , он - замечательный артист. В "Чикаго" он блистательно сыграл главную роль, в этом мюзикле. Он, кстати, приедет сюда в Америку, они привозят мюзикл "12 стульев", где опять-таки он хореограф и один из исполнителей.
   – Он постановщик всех балетных номеров?
   – Он – да.
   – А второй?    – Дима Барков менее известен, он снялся в каких-то сериалах, но больше занимается бизнесом, чем актерством.
   – То есть живет лучше, чем Дружинин?
   – Может быть. Трудно сказать. Зато Маша Старцева тоже весьма известна. У нее двадцать восемь картин за спиной, она актриса театра Пушкина, Инга Ильм. Так что, можно сказать, что дети выросли, все у них случилось.
   – С вашей легкой руки, Володя, вы их вытолкнули на эту творческую орбиту. Я не беру занятие бизнесом одного из актеров ваших, но в принципе и главный герой, и главная героиня связали свою жизнь с этим.
   – На самом деле впервые Петров и Васечкин   возникли в "Ералаше". Я тогда делал бесконечное количество сюжетов в "Ералаше".
   – А, кстати, Володя, насчет "Ералаша". Как, вообще, приличного человека, который, насколько я знаю, занимался переводами поэзии и с французского, и с такого экзотического, в те времена языка, как эстонский, для простого советского человека, вдруг его понесло…
   – Я смотрю, вы изучили мою биографию основательно.
   – А что же делать? Приходится. Как вас вдруг понесло в кинематограф? Да еще не так, как какого-нибудь более или менее нормального, на высшие режиссерские курсы, как было принято…
   – Стоп, стоп, стоп. На высшие режиссерские меня не приняли со всеми моими пятерками. Я был единственный человек с пятерками во всем потоке и соответственно пришел на занятия. Дома праздник, меня поздравили, но тогдашняя директриса Ирина Кокорева вдруг пригласила меня к себе и сказала: "Володя, мы не смогли вас зачислить. На Москву у нас нету места в этом году". Я говорю: "А как же, а документы? То, сё… Конкурс, экзамены?" "Ну, мы ничего не можем сделать, вы обращайтесь к министру". Так что дело не во мне.    – А по какой причине вас не взяли, Володя?
   – По пятому пункту.
   – У вас такая фамилия приличная - Алеников.
   – Фамилия приличная, а пункт неприличный. Что делать?
   – Ага. То есть, даже приличная фамилия не спасла?
   – Нет, не спасла. Меня так и не зачислили, и я начал снимать кино сам. Потому что мне это надоело. Меня не зачисляли. Три раза это продолжалось. Со ВГИКом была такая же история, и так далее…
   – Володя, погодите одну секунду…
   – То есть, я объясняю, я театральный режиссер по образованию…
   – Нет, подождите, подождите. Чтобы было понятно. Вы профессиональный переводчик?
   – Ну, когда-то был профессиональным, да.
   – Я вот знаю, что вы до сих пор или до последнего времени даже преподавали французский, это верно?
   – Ну, нет. Я преподавал французский сто лет назад. Я закончил преподавать французский в семьдесят втором году, извините.
   – И не преподавали в последнее время?
   – Нет.
   – А мне говорили, что вы вели какие-то студии языковые.
   – Я кинорежиссуру преподаю в UCLA (Лос-Анджелесский университет - прим.ред.). Это вовсе не французский язык.
   – А французский язык вы не преподаете?
   – Нет, когда-то это было, но это было очень давно.
   – То есть вы французский язык уже забыли?
   – Нет, ну почему же? Мы можем перейти и на французский, если хотите.
   – Нет уж, знаете, не надо меня позорить. Я вас еще ничего плохого не спросил, чтобы делать такие предложения. Володя, это же была профессия, переводы, правильно?
   – Была профессия. Да, такая интеллигентная, хорошая профессия. Но я рвался в режиссуру, поэтому бросил эту профессию и освоил новую. Заканчивал театральную режиссуру в ленинградском театральном институте.
   – В ЛГИТМиКе?
   – Да, на кафедре Товстоногова. А рвался я в кино, на самом деле. Не столько в театр, сколько именно в кино. Но в кино меня не пускали всеми силами. И тогда я стал снимать кино сам. Я был единственный человек в то время, кто снимал кино сам, потому что, как известно, была полнейшая государственная монополия, а я снимал нормальное кино - на 35 миллиметров, с замечательными артистами. У меня в первом фильме снялись Дворжевский Влад, Смоктуновский, Алла Евдокимова, Женя Жариков, Лена Соловей и так далее, и так далее. То есть…
   – Подождите. А где вы деньги на это брали?
   – Из кармана. У меня выходили книжки, переводческие книжки. Первый мой фильм "Сад" обошелся мне, как сейчас помню, в пять с половиной тысяч рублей. Потому что я проявлял пленку под чужие картины, на Мосфильме, там же обрабатывал, саму пленку я покупал у операторов, их остатки от больших картин.
   – Володь, но вы неплохо зарабатывали. В те годы пять с половиной тысяч рублей, я понимаю, что это очень малобюджетное кино, но, тем не менее, это стоимость "Жигулей".
   -– Ну, правильно. За переводы хорошо платили. Одна строчка стоила рубль двадцать.
   – Это с испанского или французского?
   – С испанского, в частности, но я переводил много и с эстонского, и с французского. У меня четыре книжки вышло в ту пору. Это были хорошие деньги. Все деньги были угроханы в кино. И я снял таким образом, как underground director (подпольный режиссер - прим. ред.), я снял три картины больших. Полнометражные, художественные, большие, игровые картины со знаменитыми, замечательными артистами. Другое дело, что эти картины никак не могли попасть на экраны, потому что была государственная монополия, и ничего кроме скандала и тюрьмы мне не грозило, если бы я попытался их как-то предъявить к публике…    – Ну, любовь к скандалам и возможной тюрьме вы пронесли через всю жизнь. Мы об этом еще поговорим обязательно во второй части нашей программы, когда вы уже не будете на меня обижаться за вопросы, не будете угрожать мне перейти на французский, а тем более на эстонский язык. Володя, важный момент в вашей жизни - ваше знакомство с Хмеликом и работа в "Ералаше".
   – Совершенно верно. Хмелик принципиально изменил мою тогдашнюю ситуацию, потому что я был, повторяю, подпольный режиссер. В ту пору уже весь в долгах – продано было уже все на свете. Я снял свой последний фильм "Комната смеха", я снял "Сад", "Комитас" – была моя вторая картина о великом армянском композиторе, сошедшем с ума во время резни (армяно-турецкой - прим.ред.) И "Комната смеха". "Комнату смеха" я уже снимал с точным прицелом на отъезд. Потому что я понимал, что я не могу пробиться. Меня не пускали, а я рвался…Я рвался к работе, к жизни, к режиссуре. Я делал "Комнату смеха" точно зная, что я с ней уеду, с этой картиной. Но в этот момент к несчастью, или к счастью, родился ребенок, мой первый - сын, и надо было его кормить - он плакал, ревел, нужно было где-то добывать деньги. Я стал писать детские рассказы смешные.
   – А переводы? Почему вы завязали с переводами?
   – Уже не хотел к этому возвращаться. Я как бы уже с этим закончил.
   – Вы ведь хорошо кормились…
   – Ну, да. Но это серьезная работа, которой требовалась полная отдача, а я был полностью уже отдан кино. Я поэтому не мог к этому вернуться и разрываться на части вовсе не хотел. И я стал писать смешные детские истории. И так мы встретились с Хмеликом. И Хмелик развернул мою судьбу очень круто, потому что был человек замечательный. Я ему всё про себя рассказал, показал кино. Я ему показал "Сад", я ему показал "Комитаса". Он почесал в затылке и сказал: "Да… Сложно ты снимать умеешь, попробуй, сними у нас просто". Пошел к директору студии, через полчаса пришел, сказал: "Ты у нас с завтрашнего дня в запуске". И это был мой первый официальный фильм после нескольких лет underground - он шел две с половиной минуты.
   – То есть, сюжет "Ералаша"?
   – Сюжет "Ералаша". Потом второй, третий и так далее.
   – Шесть лет, по-моему, да?
   – Да, оттарабанил в "Ералаше" много лет, несколько десятков сюжетов, и так далее. И там, кстати, родились Петров и Васечкин, о которых мы начали говорить.
   – Ну, собственно говоря, я понимаю, что в определенной степени вот эти шесть лет и десятки сюжетов "Ералаша" – я считаю, что это было золотое время "Ералаша" – явились, наверно, для вас, в определенной степени и школой, и подготовкой к "Петрову и Васечкину". Потому что после того, как вы ушли от Хмелика, вы сняли "Петрова и Васечкина" – это восемьдесят второй год, верно?
   – Да, но до "Петрова и Васечкина" был "Жил был настройщик", я сделал такую картину с Роланом Быковым.
   – Это телевизионный, по-моему фильм…
   – Телевизионный. Тоже, кстати, благодаря "Ералашу". Во всяком случае, если бы не Хмелик, то, наверное, судьба моя сложилась бы совсем иначе. Был, правда, еще один человек, который пытался вмешаться в мою судьбу – Козенцов – но он, к несчастью умер рано, не успев мне помочь. А Хмелик реально мне помог. Реально.
   – Володя, знаете, я думаю, что мы уже достаточно повспоминали. Самое время посмотреть небольшой фрагмент из этого фильма, "Петрова и Васечкина", который, безусловно, тоже вашу жизнь перевернул. Потому что кино прославило вас, безусловно, на весь Советский Союз, его смотрели все без исключения, и до сих пор крутят. Давайте посмотрим маленький фрагмент.
   – С удовольствием.

(Фрагмент из фильма "Каникулы Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные", песня "Признание Васечкина" и фрагмент песни "Несите мне доспехи")


   – …то есть всесоюзная слава, все теперь обстоит просто…

   – Это восемьдесят четвертый. Два года картины не выпускали на экраны.
   – Как?! "Петрова и Васечкина"?
   – "Петров и Васечкин" был категорически запрещен к показу. На нем стояло вето "Хранить вечно, никогда никому не показывать".
   – Ну, Володя, ну перестаньте…
   – То есть, абсолютно категорически!
   – А за что?!
   – Цитирую: "Не пионерская пластика" – такое было выражение в тексте документов. "Не пионерские тексты, не пионерская музыка и вообще, это все американизмы". Тоже это слово я запомнил. "Этого мы показывать не будем никогда" сказал председатель гостелерадио Лапин. "Вот этого вот..." – цитирую – "мы пропагандировать не будем!"
   – Подождите. Володя, почему Лапин? Почему не Ермаш? Или это…
   – Это по заказу Гостелерадио, это "Одесская студия" по заказу Гостелерадио. Поэтому шла борьба за картину. Я к кому только не обращался. К кому только не ходил. Наталья Сац, Кабалевский, Сергей Михалков, академия пед.наук, и прочее, и прочее. Ничто не помогало – "хранить вечно, никому никогда не показывать".
   – Уровень идиотизма непрошибаемый.
   – Вот в этой своей книжке (Показывает первое издание книги "Приключения Петрова и Васечкина" прим. ред.) я рассказываю историю, которая сама по себе невероятно удивительная – пробивание "Петрова и Васечкина" на экран. В двух словах? От отчаяния и безвыходности я поехал к дочери Андропова, Ирине Юрьевне Андроповой, которая в ту пору работала редактором журнала "Музыкальная жизнь". И упал ей в ноги. Сказал: "Посмотрите кино! Детская музыкальная картина". Она сказала: "Это не по моей части…" Убедил. Как только договорились, что она приедет, посмотрит кино, я позвонил на студию и сказал: "Приготовьте директорский зал, в понедельник приедет семья Андроповых смотреть мое кино, "Петрова и Васечкина"". Через три минуты начались звонки: "А кто? А как? А что?" "Я их пригласил", – сказал я. В ту же субботу мне позвонила зам. пред. Жданова, всесильная такая дама, и сказала: "В чем, собственно, проблема? Посмотрите газеты! У нас намечена премьера на первое июня. Лучшее время" и так далее, и так далее. Так это сработало. Это при том, что, у меня был уже в это время приз, главный приз в Испании, куда нелегально я отправил картину, и прочее, и прочее. Я Лапину говорю: "А награды, которые получает картина?", он сказал: "А награды дают специально, они знают, что это плохое кино…
   – … чтоб нам нагадить…

   – Ну да, чтоб нам нагадить.
   – Самое интересное, что у вас было еще благорасположение человека, который был далеко не последний человек в мире детского кинематографа – я имею в виду Ролана Быкова, который у вас снимался.

   – Нет, с Роланом Быковым мы в ту пору не общались, потому что мы после картины "Жил-был настройщик", в общем, разошлись.
   – Расплевались.

   – Категорически.
   – То есть, он вам не мог помочь?

   – Нет, помочь совсем не мог.
   – Володя, значит так, если бы вы не упали в ноги дочери Андропова, "Петров и Васечкин" так и не вышел бы?

   – Нет, не было никаких шансов.
   – Почему расплевались с Быковым, если не секрет?

   – Разошлись. По очень многим соображениям.
   – То есть, не хотите говорить на эту тему?

   – Ну, это отдельная тема просто.
   – Ну, если коротко? Творческие, человеческие моменты?
   – И то, и другое. Дело в том, что когда я ему предложил эту роль – я придумал весь сценарий, но в "Настройщике" – он, как человек творческий, стал придумывать что-то свое. И, в конце концов, если вы посмотрите в титры, там написано "Сценарий Аленикова при участии Быкова". Придумав свое, естественно ему это хотелось релизовать. А я режиссер, я на это не мог пойти.…
   – А, то есть Быков-режиссер здесь не смог остаться в рамках Быкова-актера, как он нужен был вам?

   – В общем да, у нас не получилось. Мы начинали душа в душу и разошлись полностью.
   – Две хозяйке на одной кухне, это, конечно, невозможно.

   – Жизненный парадокс состоял в том, что много лет спустя, когда, к несчастью, Ролан умер, меня выбрали на его место – председателем по детскому кино Союза.
   – Вы так и не помирились до его смерти?

   – Ну, формально – да, а по сути – нет.
   – Володя, я даже не подозревал, что такие сложности были. Вот вы говорите: "Навел обо мне справки", видите – не навел, потому что я даже не мог в страшном сне подумать, что такой фильм – всеми признанный, всеми обласканный, как "Петров и Васечкин"…

   – Два года борьбы, да.
   – А вторая часть. "Каникулы"?

   – "Каникулы" я делал вынужденно – вообще не хотел. У меня нет привычки повторять что-то, что я уже сделал, даже, если это успешно. Я всегда пытаюсь открыть для себя какое-то новое окно, что-то принципиально новое. Мне скучно иначе. А когда я сделал первую картину, мне сказали: "Знаете что, ну-ка сделайте еще продолжение". Я отказался категорически. Мне сказали: "Не будете делать продолжение, не будете делать вообще больше ничего". Тогда я сказал: "Ну, хорошо. Но тогда у меня условие – продолжение будет совершенно в другом жанре. Я сделаю продолжение, как мюзиклы". "Ну, хорошо, давайте мюзиклы", сказали с опаской. Снял мюзиклы, показал. "Этого – не будет, никогда".
   – Вот это уж точно – никогда.

   – "Это – никогда" мне сказано. Я говорю: "Как?" А мне – "что это за пародия на советский строй?", – это про "Хулигана". Спорили, рядили, я в конце концов доснял спустя полгода туда сцену, где учительница читает с ними "Ревизора", как бы ссылка на классику. Не помогло - легло на полку окончательно. Ну, и дальше вся история.
   – Володь, вы, вообще, обидчивый?

   – Ну, в какой-то степени, да, конечно.
   – Как всякий режиссер, как всякий художник?

   – Да, да.
   – Если вы даже с Роланом Быковым решили поцапаться, вместо того, чтобы сохранить добрые отношения, наступив на горло собственной песне, то здесь уж точно церемониться не будете. Тем не менее, скажу. Какой год "Биндюжник и Король"?

   – Восемьдесят девятый. Девяностый – выход.    – Это второй этапный фильм. Вы сделали очень много фильмов.
   – Ну, не очень…
   – Ну, много, много. Фильмография более, чем приличная, скажем так. Но из фильмов, которые знают все и о которых все слышали – это, пожалуй, "Петров и Васечкин" и "Биндюжник и Король". Вот мне лично, не обижайтесь, "Биндюжник и Король" представляется абсолютной творческой неудачей. Я понимаю, что самому творцу объективно оценить собственную работу очень тяжело. Тем не менее, мне бы хотелось знать, вот за эту мою оценку вы сильно обижены?

   – Я не столько обиделся, сколько огорчился, что вы ничего не понимаете в кино – вот это действительно обидно.
   – Это вы имеете в виду, что мне нравится "Петров и Васечкин"?

   – Нет, я имею в виду, что вам не нравится "Биндюжник".
   – А… Понял.

   – Дело в том, что картина эта вошла, как бы вам сказать… Она стала классикой, она входит, как обязательный предмет для изучения и обучения в список лондонской киноакадемии, в целом ряде крупнейших киношкол по ней учатся.
   – По "Биндюжнику и Королю"?

   – По "Биндюжнику", да. То есть, скажем, Россию представляет несколько известных вам картин, и вот, наряду с "Балладой о солдате" идёт "Биндюжник и Король", как обязательное изучение российского кино. Это ведь единственный, драматический настоящий мюзикл, сделанный за всю историю в российском кино. Я уж не говорю о том, что "Биндюжник и Король" привел меня в Америку, поэтому, ничего плохого я про него слышать не хочу, так как я иначе здесь бы не сидел. "Биндюжник и Король" был приглашен американцами на международный кинофестиваль в Лос-Анджелесе – AFI (Американский Киноинститут, проводящий фестиваль - прим.ред.), где он не просто был показан. Впервые в истории этого фестиваля, картина на фестивале была показана дважды. Потому что в огромный двухтысячный зал люди не могли попасть. Можете себе представить, чтобы американцы – это родина мюзиклов – не эмигрантская публика, а именно американцы, сидели три часа, фильм идет два часа сорок три минуты (в настоящее время фильм в российском прокате продается длиной 118 минут. - прим. ред) и слушали на чужом языке двухсерийный мюзикл. Статьи, которые были по этому поводу в американской прессе – обо мне на родине никогда никто так не писал. В них писали: "Это шедевр, это гениально, этот молодой режиссер – тогда еще был молодой – гений", вот, буквально, я цитирую. Поэтому что мне сейчас слушать о том, что вам не понравилось?
   – Ну хорошо. Значит, мы пришли к тому, что я, действительно, ничего не понимаю в кино, потому что мне "Петров и Васечкин" нравится, а "Биндюжник и Король", несмотря на то, что американцы три с половиной часа сидели открыв рот, мне активно не нравится. Но я больше того скажу. В этом фильме, несмотря на мою неправильную оценку, снимались потрясающие актеры. Поэтому я сейчас, к добавлению к вашим словам, еще предлагаю посмотреть отрывок, где три прекрасных, замечательных актера заняты. А мы потом вернемся к разговору.

   – Конечно.

   Фрагмент фильма "Биндюжник и Король". Сцена с вальсом "Мы не в каком-нибудь задрипанном Париже".


   – Володя, а может быть есть еще одна причина, которая… Ну, если, так уже говорить серьезно… Бабель. Все говорят и всегда говорили, что Бабеля очень тяжело ставить в театре. "Закат" много раз пробовали, практически не было удач. И бабелевские пьесы и сценарий, который казалось бы просится на сцену, просится на съемочную площадку, на самом деле очень трудно экранизировать.
   – Трудно - не значит невозможно. Трудно, да, но очень интересно. И это не значит, что это не может получиться.
   – Ладно, я думаю, что мы достаточно на эту тему поговорили, хотя она и заслуживает более продолжительного разговора, потому что, действительно, этот фильм, точно так же, как "Петров и Васечкин", сделал очередной вираж в судьбе Аленикова.

   – Ну, можете себе представить… Мальчик, который никогда в жизни не выезжал никуда. Меня никуда не выпускали. Я вот должен был однажды поехать… Я сделал такой спектакль – "Дитя мира" в восемьдесят пятом году, с которым должен был ехать. Это был первый в истории советско-американский театральный мюзикл. Но меня не выпустили. Все дети уехали – там были американцы и наши дети. Все уехали, а меня не выпустили - оставили в аэропорту. То есть меня никуда не пускали. И вот первый раз я выезжаю за границу по приглашению этого самого фестиваля в Лос-Анджелес, с "Биндюжником". И на меня обрушивается теле-шоу, радио-шоу… Мне звонят – включи радио! – и я слушаю про себя. И кончается тем, что меня, советского еще в ту пору режиссера, вдруг приглашают на постановку в Голливуд. Фантастика! Абсолютная! Скажем, до меня был Кончаловский, но Кончаловский сам приехал, и у него совсем по-другому складывалась жизнь. А тут меня из Советского Союза выдергивают, чего, по-моему, никогда не происходило, я был первым.
   – Володя, дело закончилось постановкой…

   – Постановкой фильма, который имеет три названия. Потому что в Европе он шел под названием "The Clearing" - "Очищение".
   – "Время тьмы" он назывался…

   – "Время тьмы", да, здесь в Штатах – это "Время тьмы" – "Time of Darkness", а в России он шел под названием "Феофания, рисующая смерть". В главных ролях Джордж Сигал и Тамара Тана.
   – Отсняли этот фильм. Что дальше происходит в жизни Аленикова?
   – Дальше начал толкаться с новыми проектами, оказалось все не так просто.
   – Здесь или там?

   – Здесь. Я преподавал в это время уже здесь, в университете. Оказалось все очень непросто, потому что картина тоже была неоднозначной. Это не типичный голливудский триллер. Она одной ногой еще там… У ящерицы как бы еще хвост не отпал. А в это время произошла наша маленькая революция, как вы знаете. Я поехал туда, я был потрясен всем тем, что там происходило. И снял фильм документальный – "Пробуждение" – о том, что там произошло. Я трое суток простоял у Белого Дома с 19 по 22 августа. Я письмо получил от Ельцина с благодарностью. И меня стали звать активно. И я вернулся назад. Я думал: "Что я здесь делаю? Я здесь не работаю. Мне все время говорят "next week, next week" – на следующей неделе. Жизнь моя проходит". И я вернулся обратно и тут же начал работать. Я начал сериал "Короли российского сыска".
   – Прекрасный сериал. Телевизионный сериал.

   – Спасибо.
   – Вы обратите внимание, я разбираюсь в кинематографе - мне очень сериал этот понравился, Володя.

   – Да, я сейчас вот понимаю, что вы что-то понимаете.
   – Что-то есть? Еще не все потеряно? (Смеется. - прим. ред.)
   – Еще один сериал я продюсировал, который назывался "Любовь великих" с Колей Караченцевым и Тамарой Таной. Любовные истории в жизни великих людей. Разные новеллы. И много всяких других было планов. И начал собственную картину под названием «Война принцессы».
   – Вот, Володя, давайте сейчас на этом замрем – вот вы упомянули название этого фильма, давайте посмотрим один очень красивый фрагмент из этого фильма, а потом уже о нем поговорим.

   – Хорошо.
   – Володя, вот этот фрагмент, который мы видели из "Войны Принцессы", такой красивый, лиричный. Опять, кстати, дети, такое возвращение к истокам…
   – На самом деле, это единственный светлый момент в картине. Картина достаточно тяжелая, драматическая…
   – Я имел в виду – возвращение к истокам, к детям, к "Петрову и Васечкину", опять туда же.

   – Я понял.
   – Вот эта картина, я знаю, извините, что перебил, что с ней была связана какая-то чуть ли
не криминальная история. Что можно из этой истории рассказать?
   – Ну, картина, действительно, как бы послужила поводом для моего второго отъезда из России. Я всерьез обиделся. Вот, к вопросу, обидчивый ли я человек – тут я всерьез обиделся. Моя работа, которая должна была, я в этом абсолютно убежден, и не только я, она должна была прозвучать, как следует, на весь мир, до сих пор никому не показывается. Картина так и не вышла на экраны. Человек, который давал на нее деньги, не заинтересован в ее выходе, скажем так.
   – Володя, это связано с тем, что вот это вот, такое малолетнее, совсем Ромео и Джульетта, чеченская и российская тематика?

   – И с этим тоже. Тут много всего. Связано, прежде всего, с абсолютно аномальной ситуацией в стране, на мой взгляд.
   – А в чем криминал-то, Володя? Из того, что можно рассказать. Говорят, что там и пистолеты были какие-то, и подписи под дулом, и вообще неизвестно что. Ну, из того что можно… Я-то слухи могу какие угодно передавать, а вам говорить можно то, что вы сочтете нужным.

   – Ну, я уже сказал, что произошло просто… Если мы сейчас залезем в эту тему, это всерьез и надолго. К сожалению, повторяю, ошибка состояла в том, что деньги на картину я взял у частного лица. Если бы я взял хотя бы еще десять копеек у государства, то у меня были бы какие-то рычаги защиты, может быть… А частное лицо, так сказать, по целому ряду соображений очень далеких от искусства, решило что эту картину показывать никому не нужно. Вот и все.
   – Хорошо. Не полезем в дебри откровенного криминала, я понимаю что то, что нельзя говорить – говорить нельзя. Но факт остается фактом – авторские права на этот фильм у вас отбрали?

   – На сегодняшний день у меня нет никаких прав.
   – Он вам не принадлежит?

   – Нет. При том, что я был автором, продюсером, режиссером. На сегодняшний день нет, хотя я не теряю надежды.
   – В общем, понятно. "Биндюжник и Король" отправил вас в Америку в хорошем смысле этого слова, а «Война принцессы» отправила вас в Америку в плохом смысле этого слова.

   – Ну, не совсем так. «Война принцессы» открыла мне целый ряд дверей, потому что у меня есть вот эта кассетка VHS, которую я могу предъявить – она производит сильное впечатление на людей. Поэтому передо мной какие-то двери стали открываться. Поэтому для меня стало возможным начать все сначала и снять новую картину здесь.
   – Вы имеете в виду "Пистолет"?

   – "Пистолет". "Пистолет с 6 до 7:30".
   – Когда этот фильм был снят?

   – В этом году.
   – То есть, свеженький?
   – Это свежая картина, но мало того, это единственная американская картина которая представляла Америку на всемирном кинофестивале в Монреале в этом году. Отобранная из 267 фильмов, кстати, представленных Америкой. Было очень смешно – меня вывели на огромную сцену и сказали: "United States of America – Vladimir Alenikov!", я чуть не расхохотался.
   – Володя, вот это кино, там среди прочего такая хитрая штука использована – там практически нету монтажа.

   – Парадокс в том, что я сейчас получил во Франции в Страсбурге приз за лучший монтаж. А монтажа там, в обычном, принятом смысле слова, действительно нет. Там все построено на внутрикадровом монтаже. Картина состоит из пятнадцати кадров всего, поэтому она на кинематографистов производит неизгладимое впечатление. То есть, самые маленькие мои кадры идут по десять минут. Камера идет за персонажем через улицу, входит в магазины, бары, стриптизы, выходит… и так далее, и так далее. Движение не прекращается ни на секунду. Это сложнейшая хореография камеры, звука, актеров. Кстати, там у меня участвовали двое российских наших сограждан – замечательная актриса Тамара Тана играет одну из главных ролей наряду с американцами, и потрясающе поет, правда за кадром, Светлана Портнянская. Мы написали для нее текст на музыку Альбинони, и она замечательно поет, делает эту сцену, действительно очень сильной.
   – В общем, я всё понял. Алеников вернулся к истокам своего творчества в плане малобюджетности. Раньше он вместо того чтобы купить за заработанные переводами деньги новую машину снимал кино, теперь он снимает кино, о котором все говорят, за восемь дней и почти бесплатно. Сколько вы снимали этот фильм? Неделю?

   – Восемь дней, да. На девятый досъемочки были.
   – Ну вот. А там люди тратят миллионы, десятки миллионов…

   – Ну, видите ли, счастье в том, что на крупных фестивалях никто не оценивает картину по тому сколько она снималась, сколько она стоила.
   – Сколько денег на нее потратили…

   – Поэтому она уже набрала достаточно наград. Она получила в Тибуроне приз за лучшую операторскую работу. И так далее. В Белграде приз за выдающийся фильм на международном фестивале авторских фильмов. А сейчас я ее везу в Москву. В Москве 21 июня премьера, а в Петербурге на Фестивале Фестивалей 24-го.
   – Володя, ночами немножко шьете? Я имею в виду роман "Поиски любви".
   – Ну, да. Ночами пишу. Пишу сейчас уже вторую книгу.
   – Прикладной характер имеет? Сериал небось будете делать по книжке?

   – Ну, в общем да. Россия уже предлагает делать сериал по этой книге…
   – А говорите, я ни черта не понимаю! (Смеется. - прим. ред.)

   – На самом деле, эта книга для меня страшно дорогая. Я имею в виду не её цену, а содержание. Я туда впихнул практически почти все, что надумал за свою долгую жизнь. Если можно ее с чем-то сравнить – в литературе даже не знаю, с чем сравнить, а в кино, пожалуй, "8 с половиной". То есть это тоже такой коктейль из фантазии, снов, воспоминаний, ну, плюс конечно, главные любовные истории, большое количество попутно развивающихся любовных историй. Я всем рекомендую прочесть. От нее не оторваться, так говорят, по крайней мере.
   – Нет, я могу присоединиться к этому, потому что я эту книгу прочитал на одном дыхании, она действительно здорово написана и действительно просится, чтобы снять по ней сериал и увидеть, это, что называется, лежит на поверхности. Володь, знаете, время подходит к концу. Не успели о многом поговрить. Не успели поговорить еще об одном жанре, об одной области, в которой вы чрезвычайно, на мой взгляд, плодотворно и красиво поработали. Я имею в виду мультипликацию. Потому что "Чучело-Мяучело", я до сих пор помню этот мультфильм, я не знаю, сколько ему лет… Какой год это был, Володя?

   – "Чучело-Мяучело"… Занятие моё мультипликацией надо отнести, по-моему, к семидесятым годам.
   – Мультфильм был чудесный.

   – Спасибо. Кстати, тогда же был мультфильм про Петрова и Васечкина. Первый мультфильм. Они впервые появились в мультфильме, который назывался "Переменка".
   – А, то есть, начинались образы с мультика?

   – Да.
   – Володь, видите, хоть немножко, но успели поговорить и про мультфильм тоже.

   – Ну, видите, и про "Поиски любви" поговорили. Кстати, книжка еще продается в книжном магазине "Москва" в Москве.
   – Володь, перестаньте давать рекламу своей книжке. И так ее купят. Володь, всегда передачу заканчиваем стихами. Вы что-нибудь из переводов и эстонского или как?

   – Давайте я прочту… В этой моей книжке каждая глава начинается с определенного эпиграфа. Стихотворного эпиграфа. И в некоторых случаях я цитирую свои собственные стихи. Я вам прочту маленькое четверостишье, которым открывается одна из глав.
Жизнь необъятна и необычайна
Встает из предрассветной тишины,
В ней все закономерности случайны,
А все случайности давно предрешены.

   – Володя, спасибо за стихи, спасибо за то что пришли! Очень короткий вопрос – времени уже нет – очень короткий ответ. Все-таки режиссер Владимир Алеников он на сегодняшний день, в основном живет и творит в Лос-Анджелесе или он в основном живет и творит в Москве?

   – Он творит там, где есть интересная для него работа. У меня есть очень интересный проект в Москве - я написал сценарий об Отечественной войне, и есть замечательные проекты здесь, которыми я сейчас интенсивно занимаюсь.
   – А, ну то есть, поскольку есть интересное и там, и там, то вы, в зависимости от того, где больше обиделись, переезжаете в другое место, там обижаетесь и возвращаетесь туда. Идеальная жизнь, если говорить, для художника, для творца.

   – А я не жалуюсь.
   – Володя, спасибо Вам большое за то, что вы пришли…

   – Спасибо вам.
   – Я вам желаю творческих успехов, может быть даже не успехов, а радости творчества, потому что радость творчества, пожалуй, даже важнее. Спасибо вам большое!

   – Спасибо.
   – Дорогие друзья, наша сегодняшняя программа подошла к концу. Спасибо, что в этот час были с нами, до встречи через неделю, и будьте, пожалуйста, благополучны.

Над программой работали:
Автор и Ведущий: Виктор Топаллер
Продюсер программы: Анна Качко
Выпускающая бригада: Инна Бутман, Наталья Жарова,
Елена Матусовская, Ефим Ремаренко, Станислав Ленский,
Елена Ремаренко, Аркадий Шатян.
Графика: Борис Островский, Вячеслав Беловсий
Студия: Юрий Штапура

© 2004 Overseas Media Production, lnc
for RTVi, USA

   Печатная версия телевизионной передачи "В Нью-Йорке с Виктором Топаллером"
   по видеоматериалу телеканала "RTVi"     Видеозапись передачи можно посмотреть тут.

Текст набрал Николай Назоров.
Спасибо Владимиру Аленикову за помощь в редактировании статьи!
Спасибо  Александре Ли (Leesa) из Израиля за присланную кассету с видеоматериалом!



2004 Overseas Media Production, lnc
for RTVi, USA




Вы можете поделиться этой страницей!
Просто выделите фрагмент текста или нажмите на кнопку:
Петров, Васечкин и другие:  Статьи